С Леной Захаровой нас связывает многолетняя дружба. Началом для нее послужил нашумевший спектакль Сергея Виноградова «Набоков. Машенька». В те годы Лена была еще мало известна широкому зрителю, но время и слава не испортили ее. Она все та же принцесса в ультра-синем платье...

-Ты закончила Щукинское училище. Чем ты покорила приемную комиссию?

Не знаю. Я бы не говорила «покорила». Но я помню то, что у меня было сильное желание поступить. Я же поступила практически во многие вузы при том, что я поступала сама, я не из актерской семьи. Со мной никто как-то не занимался, никому не звонил и не говорил: «Вот обратите внимание». Это было абсолютно честно, искренне. Если человек чего-то очень сильно хочет, то вся вселенная ему помогает. Я не думаю, что производила очень сильное впечатление, но помимо моей программы, которую я читала, я спела песенку про медведей. Тогда я не занималась еще вокалом. Ну, просто пела, как слышала. Естественно, пела мимо нот. Я помню, что когда поступала в ГИТИС, люди смеялись просто как-то необыкновенно. Но вообще я вспоминаю об этом периоде в моей жизни, когда я заканчивала школу, поступала… Мне кажется, уже на второй раз мне бы не хватило уже столько энергии, чтобы поступить. Если бы меня не взяли в тот год… не знаю, смогла бы я вот так второй раз собраться. Я бы была на грани отчаяния.

-Так ты поступила сразу в несколько вузов, а потом Щуку выбрала или как?

Ну, так получилось. Знаешь, там как. Сложно было выбирать, потому что документы можно только в один вуз подавать. Поэтому… Ну да. Вот ты дошел до конкурса, потом должен уже определяться. Но мне всегда хотелось в Щуке учиться, там очень хорошая школа, действительно хорошая школа.

-А почему ты решила стать актрисой?

Во-первых, я очень любила быть – я же танцевала с десяти лет – на сцене. Я это хорошо помню, как я представляла себе, как быть дальше. Ведь в ансамбле ты до 16 лет, пока школу не кончишь, потом я вдруг поняла в тот момент, что мне очень нравится быть на сцене, нравится танцевать, играть. Я думала, это что, получается, что я в 16-то лет и все что ль, ухожу со сцены? И вот эта мысль видимо стала еще таким толчком. В детстве мне говорили, что я актриса, что во мне есть артистичность. Я что-то устраивала. Когда мы в лесу отдыхали, на Валдае, я помню, что я всех во что-то организовывала, как режиссер. Мы играли в какие-то детские игры, и мы продавали билеты, естественно, не за деньги. То конфеты дадут, то еще что-то. Ну, дети… При этом я человек все-таки застенчивый, мне кажется. Моя мечта – это то место, где можно отбросить что-то. Это легче – быть другим человеком, чем быть собой. Иногда мне кажется, что просто стоять на сцене, просто когда ты выходишь не как актер, ну как актриса, но ты не играешь что-то, а объявляешь, кому-то приз вручаешь – я волнуюсь так, как я не волнуюсь, когда играю. И моя мечта, цель – быть самой собой, говорить от себя, не от персонажа. Я просто хочу сказать, что во мне осталась все-таки какая-то застенчивость.

-Не знаю, на сцене что-то такое не заметно.

Ну естественно. Я поэтому и говорю. А с другой стороны, когда я вручала какую-то премию, мне кажется, что я так волновалась. Я чувствовала, что у меня даже платье дрожало. Листочек так уверенно держала за спиной, а внутри прямо какой-то заяц проступает или что это, я не знаю.

-Как ты относишься к тому, что сейчас в прессе обсуждают личную жизнь актеров?

Это личное дело каждого. Кто-то хочет свою жизнь выносить на обсуждение, а кто-то ее не выносит и…

-Но всегда что-то пишут какие-то слухи, сплетни.

Ну да… Я просто такой человек, что всегда узнаю все последней. Если про меня что-то пишут, то я об этом узнаю последней. Не знаю. Кто-то хочет на этом сделать себе дополнительный пиар. Я всегда все-таки тянулась к каким-то, как мне кажется, ценностям выше, чем пиар. Я просто работала, я жила. Вот мне звонят, предлагают, я соглашаюсь, даю интервью. Не звонят, я для этого ничего не предпринимаю. Потому что я помню, что были периоды, когда обо мне очень много писали, выходило несколько обложек подряд. Я помню, что даже кто-то из актрис меня спросил: «Почему так?». В общем, была какая-то зависть и недоброжелательность. Наивно тяжело переживать чей-то успех. Но я так себя воспитываю… Меня, наверно, правильно так воспитали родители, я никому никогда не завидую. Понятно, что есть люди, которые столько достигли в этой жизни. Но, переживать, мягко говоря, как-то… Ну, бывает так, что я бы могла вот эту роль сыграть, я мечтала об этой роли. Иногда, наоборот, о какой-то роли мечтаешь, а потом ее сыграла другая актриса и она тоже это здорово сделала. Мне кажется, так легче просто.

-Когда, допустим, ты даешь интервью, ты потом проверяешь, что что-то говорила, а публикуют совершенно другое.

Да, бывает такое, конечно. Я читаю. Обычно обещают, что «мы заверим», но несколько раз было, что «ой, извините» или еще что-то. Я говорю: «А что тут такое? Я же так не говорила».

«А так смешнее»!

«А что, все идиоты, а вы нет».

«А так смешнее, надо немножечко разбавить».

Т.е. такие слова, которые я вообще не говорю, ну вот вообще. Я читаю, но это не я, не мои мысли. Еще знаешь, бывает такое, что пишут под себя, пишут, чем подоступней и посмешнее, чем тупее, тем как бы веселее кажется. Но публика-то не дура, я всегда это говорю. Режиссеры так некоторые ставят, чтоб посмешнее. Это, конечно, не мой принцип жизни.

-Знаешь ли ты, что нужно сегодня зрителям от искусства?

У меня ощущение, что основная масса зрителей ходит на комедии, причем на комедии не всегда каких-то великих писателей, не всегда хорошего уровня. Я сама помню, что была несколько раз в театре, попадала на какие-то антрепризные спектакли, когда зал умирал от хохота. А я сидела, и мне с каждой минутой становилось все страшнее и страшнее. Думала: «Ну если так, тогда для чего вообще артисты учатся в театральных вузах». Тогда ты вообще думаешь, а зачем же эти люди живут. Но с другой стороны я понимаю, что рядовой зритель, скажем так, не человек, связанный с искусством, работяга, хочет отдохнуть после работы. Женщины вытаскивают мужей. Мужчины, чтобы сами пошли в театр, это, наверно, я не знаю, это несколько таких на всю страну. Поэтому им не хочется какой-то трагедии, не хочется думать, а хочется просто расслабиться, смеяться, улыбаться, но не надо забывать, что и трагедия, настоящая, хорошо сделанная трагедия (я очень люблю Шекспира), она служит очищению через слезы. Человек очищается и отдыхает. Людям, которые относятся к искусству серьезно, надо о чем-то задумываться. Вот я люблю, когда во мне спектакль что-то изменил. Если спектакль что-то сказал новое человеку или в чем-то помог, потому что бывает, что услышав какие-то слова, ты понимаешь, что, слава богу, есть такой спектакль, что люди какие-то нюансы испытывают, которые помогают в жизни. Это прекрасно.

-А какого ты зрителя ценишь?

Как понять: ценишь – не ценишь? Конечно, хочется, чтобы люди думали и все-таки отличали хорошие спектакли от плохих.

-Чтобы у них был вкус?

Мне кажется, я все равно верю, что есть вкус. Просто иногда люди смеются, а я спрашиваю: «Вам понравился спектакль?».

«Да нет».

«А почему вы смеялись».

«Да просто, смешно было».

Нет, я считаю, что Москва очень театральный город и прекрасно, что столько людей ходит в театр. Я в основном в своей жизни всегда играла с полными залами. Редко, было иногда, когда даже хорошие спектакли шли, было мало людей. Бывает, что нет рекламы. К сожалению… «Романтиков» Ростана играли, я помню, на Лесной, ну вообще никак не рекламировали спектакль. Естественно, там было 20 человек в зале.

-Кошмар.

Абсолютный. Висит афиша, даже не с торца, а где-то внутри. Это надо было идти мимо здания, заглянуть и сказать: «А, спектакль». Ну, это не наше время. Сейчас все равно люди реагируют на рекламу, и каждый раз реакция самая разная. Бывают спектакли, когда вначале как-то мало людей, и, тем не менее, быстро распространяется.

-Я вот тоже всегда советую.

Это, кстати, лучшая реклама.

-Хорошо. О зрителе мы поговорили. А что ты думаешь о современном театре?

Я думаю, что театр – это отражение общества, прежде всего. Он не может быть таким, какой он был лет двадцать назад. Театр развивается, нам привозят новые спектакли из других стран, проходит много фестивалей. Я очень люблю Чеховский фестиваль. Мне кажется, что театр сейчас очень интересно развивается, и это прекрасно. Появились такие талантливые режиссеры, как Кирилл Серебренников, Нина Чусова, Оля Субботина, Владимир Агеев… Такое поколение, которое, я думаю, уже вошло в историю театра. Конечно, будет еще кто-то появляться… Единственно, что… Я люблю современные спектакли, но не люблю, когда уж совсем авангард-авангард. Я все-таки люблю, чтобы за режиссурой не терялись актеры, чтобы их было видно, им было, что играть. Для меня любимый режиссер - Некрошюс. Его спектакли для меня – абсолютное совершенство, и я стараюсь не пропускать его новые работы.

-У тебя не бывает ощущения того, что любой режиссер или продюсер - ваш хозяин?

Нет, у меня такого ощущения нет. У меня хозяина нет. Я сама себе хозяин. Вообще, я очень свободолюбивый человек, не люблю, когда на меня начинают давить, как-то пытаться поработить… Но я и не упрямица. Я прислушиваюсь к чужому мнению тоже, если человек для меня - большой авторитет. Нет такого, что я всегда права. Я не такая совершенно. Наоборот, мне всегда интересно чужое мнение.

-Но ты можешь вступить в полемику?

Конечно. Если я согласна, я выполняю. Если понимаю, что это интересное предложение. Но если нет, то я буду спорить. Но я не просто говорю: «Это плохо». Я аргументирую свою точку зрения, говорю, что «мне кажется, что можно так попробовать».

-И бывает, что к твоему мнению прислушиваются?

Да. Например, на репетиции «Рококо».

-Почему эротические сцены в театре редко удаются?

Мне кажется, таких сцен вообще редко можно увидеть в театре. Я бы не сказала, что редко удается. Мне кажется, в кино не всегда удаются. А в театре наоборот могут быть очень чувственные сцены.

-А в «Скользящей Люче» тебе нравится, как сделали?

Да. Это вообще очень хороший спектакль. Очень талантливые артисты и режиссер.

-Давай теперь о кино поговорим. Фильм «Вернуть Веру». Вокруг него не только у нас на сайте разгорелась острая полемика.

Острая? А что пишут?

-Нет равнодушных. Либо нравится, либо нет.

Почему не нравится?

-В основном, конечно, техническая сторона. У многих возникла масса замечаний по поводу катания. Некоторые расценили фильм, как «мини-сериал».